…Это было обычное пасмурное утро обычного буднего зимнего дня. С самого вечера прошлого дня на небо начали наползать тяжелые снеговые тучи, сулящие отличную вьюгу, учитывая сильный завывающий ветер, но за ночь небо не разродилось плодотворными снежными хлопьями, поэтому оно висело над самыми крышами домов, что, конечно, не прибавляло радужного настроения. И именно в такое обычное утро, в одном самом обычном городе, на самой обычной улице, в самом обычном доме.. Хорошо, не в самое обычное утро, не в самом обычном городе, не на самой обычной улице и уж тем более в доме не самой обычной семьи, будущий отец, ничего не говоря своей жене и дочке, слинял из дома.
Знаете, не смотря на то, что у него уже было кровное дитя, опыта в подобных делах у него накопилось немного, как правило, всё время, что его первая жена была беременна, он мало времени проводил дома. С того времени в нём практически ничего не изменилось, за исключением моральных ценностей. Он как можно чаще оставался дома: не смотря на весь свой неукротимый нрав, эгоизм Эдварда при совместной жизни с Тессой неисправимо пострадал. чувство собственности возросло в несколько раз, а следовательно инстинкт самосохранения распространялся не только на его собственную шкуру, но и на его возлюбленную.
Впрочем, это нисколько не мешало ему делать вылазки в свет с целью посетить ближайший трактир или выполнить контракт на убийство очередного тамплиера.
В этот раз тоже ничего не препятствовало выйти из дома. И прекрасным зимним вечером, возвращаясь с небольшой прогулки, подробности которой лучше не знать, Эдвард услышал крик. За короткие пару мгновений Кенуэй успел продумать все, от конца света, который случился именно в их доме, до наемных убийц из Ватикана. Про беременность, к слову, на тот момент он даже не вспомнил, больше беспокоясь за безопасность будущей матери его ребёнка.
Итак, утвердившись во мнении, что это убийцы, ассасин ворвался на второй этаж, вооружённый до зубов вынося ногой дверь и  доставая пистолеты, но его ждал отнюдь не тот сюрприз, к которому он готовился и морально, и физически, ведь всё оказалось намного хуже: если он прекрасно знал, что делать с покушающимися на жизнь Тессы или любого другого члена семьи и мог спокойно предотвратить нападение, то в данной ситуации он был не более чем беспомощен. Впрочем, это отнюдь не значит, что он безжизненным столбом застыл на месте, как вкопанный - напротив, заметив, что рядом с женой крутится служанка, он, не долго размышляя над дальнейшими действиями, отбросил оружие, с которым обычно он никогда не расстаётся, в сторону и мгновенно преодолел тяжёлый путь от порога до них двоих. Именно сейчас казалось, что стоять за штурвалом и управлять кораблём было намного легче.
Неуверенный, что сейчас стоит трогать жену, мужчина схватил Сару, встряхивая ее и крича:
- С ней все в порядке?
Но девушка, видимо находящаяся в шоке, что ее так бесцеремонно оторвали от занятия, испуганно молчит, распахнув глаза, заставляя Эдварда вновь сорваться на крик, но уже более громкий и, кажется, сам ассасин был немного разозлённый, что не получил ответа от прислуги тот час же.
- Сара, отвечай!
Но та лишь пробубнила себе что-то под нос и, как только была выпущена из тисков блондина, вернулась к Тессе - всё-таки той требовалась помощь намного больше, чем ответ пирату. По крайней мере, на данный момент. Мужчина глубоко вздохнул - только и всего, но теперь обращаясь к Дженни с просьбой заткнуть уши. И не из-за криков жены, а из-за потока целого набора нецензурных выражений, которые то и дело вырывались из его уст - он действительно был в замешательстве, не зная, как себя вести и что делать, но он доверял Саре, предоставляя ей возможность принимать роды дальше и не вмешиваясь.
Прошло не больше десяти минут, а Эдвард Кенуэй мерил шагами помещение уже в сотый раз, отмечая про себя, что выбитая им дверь немедленно нуждается в починке, но все равно не мог успокоиться. Да и как же тут успокоишься, когда твоя жена рожает, так еще, похоже, и раньше срока. Никакие убеждения Сары и просьбы Дженни хоть немного остыть не давали и малейшего эффекта, а только еще больше заставляли будущего папашу нервничать. От незнания, куда деть все свое нервное напряжение пират даже начал разрабатывать тактику прохождения боя, используя все имеющееся в доме хозяйственное оборудования, не забывая включить в список "оружия" швабру.
Как же мучительно ожидание. Те месяцы, что его избранница вынашивала будущего наследника семьи (во всяком случае, им обоим этого хотелось), казалось, прошли быстрее того совсем незначительного времени.
- Если с Тессой что-нибудь случиться, отвечать будешь жизнью, - как уже говорилось, он целиком и полностью доверял служанке: та на удивление была покладистой и никогда не давала повода усомниться в себе, а значит и здоровью его жене почти на сто процентов ничего не угрожало. К тому же звать врача уже поздно, а вести роженицу куда-то и подавно. Оставалось только верить, что Сара справиться со своей задачей, во всяком случае, у неё нет права на ошибку.
Посчитав, что юной девочке не нужно наблюдать подобного зрелища, он отправил Дженни вниз в приказном тоне, ко всему прочему, та, если честно, выглядела от увиденного слегка испуганной, да и мала она была для таких "представлений". Сам мужчина умудрялся во время передвижения по комнате не спускать с Тессы глаз, в конце концов вообще остановившись возле кровати и присев на колени, аккуратно взял её ладонь в свою руку. Чёрт, как же было невыносимо видеть её мучений - в какой-то момент он даже засомневался, так ли сильно ему хочется этого ребёнка, ведь любимая женщина проходит сейчас не самое лёгкое испытание в своей жизни и вряд ли пребывает от этого в эйфории.
Не подумайте, он действительно хотел появления дитя на свет. Это был плод его стараний, который в будущем обязательно должен вызывать у отца гордость, и Кенуэй ничуть не сомневался, что всё именно так и будет. Пират, конечно, не был одним из тех, кто любил загадывать наперёд, но в одном он был уверен точно - этот ребёнок будет не менее желанным, чем дочь от первого, пускай и не удачного, брака. По правде, он нисколько не сожалел из-за случившегося в прошлом. Главное, что бывшая Стивенсон-Оукли ныне носящая фамилию Кенуэй приняла Дженни, как родную.
На просьбы Сары не мешаться и не стоять над душой реакций было по нулям. Эдвард, конечно, отошёл, но по собственному желанию, когда стал замечать, что его присутствие в такой близости несколько осложняет ситуацию. Наверное, поэтому-то будущих отцов до момента рождения ребёнка и близко не подпускают к будущим матерям, заставляя выжидать в другой комнате. А вьюга тем временем усиливалась, но только ассасина она не волновала совсем: закрыть наглухо все ставни их особняка не составляло для него тяжёлого труда.

Сбившись со счёту, сколько раз по периметру он обошел комнату, Эдвард, кажется, не услышал торжественного вердикта Сары о рождении сына. С диким желание вооружиться бутылкой рома в одной руке, пивом в другой, мужчина то и дело продолжал нарезать круги - удивительным оставалось только то, как от непрерывных тяжёлых шагов деревянные полы всё ещё не обвалились, словно чудом выдерживая нагрузку.
С небес на землю блондина вернул детский плач. Кенуэй мигом "протрезвел", быстро двинувшись в сторону молодой матери, которая, казалось бы, только что прошла не самую безболезненную пытку, но буквально в считанные секунды, держа новорождённое на руках, плакала уже не столько от боли, сколько от счастья. По правде, Эдвард первым протянул руки к новому члену семьи, но не успев перехватить его с рук служанки, ему пока оставалось только наблюдать со стороны за тем, с какими любовью и трепетом Тесса прижимала их дитя к себе.
- Сынок. У тебя родился сынок, - вдруг послышался тихий, слегка охрипший голос жены. Как бы банальным это сейчас не прозвучало, слова перевернули чуть ли не весь его мир - в семье теперь есть прямой наследник, на появлении которого они так надеялись. Более того, мужчина был полностью уверен в том, что судьба наградит чету Кенуэев именно сыном, который в будущем продолжит их род. Несмотря на то, что во взгляде дважды отца была такая нежность, такое умиление и, конечно же, гордость, почему-то становилось страшно. Игнорировался и тот факт, что он - легендарный и бесстрашный пират, покорявший моря и океаны. Впрочем, зрелище было поистине завораживающим, и жена для Эдварда казалась сейчас прекрасней всех вместе взятых красавиц Англии. Нет, не так. Именно сейчас он понял, что она такой была, есть и будет всегда.
Ассасин покачнулся на ногах (он честно не взял в рот и глотка градусных напитков, с нетерпением выжидая появления пусть и не первенца, но всё-таки их ребёнка), понимая, что от свалившегося на голову счастья всё же лучше присесть. Через пару секунд он уже покоился на самом краю кровати, смотря на сына. Немного ревниво, но старший Кенуэй обнял их обоих, с чувством, но аккуратно, чтобы явственно чувствовалось, что он переживает и всё-таки признал, что мальчику Тесса физически нужнее. К слову, та самая ревность проснулась в нём совершенно неожиданно, когда в голову вдруг закралась вполне логичная мысль о том, что внимания сыну будет перепадать куда больше.
Стараясь сдерживать себя от неуместных фраз, подобных этой: "ой, гляди, у него и брови уже есть, а где же зубы?", мужчина всё-таки подал голос. С его губ слетело совсем тихое "спасибо", но он был уверен - этого достаточно, чтобы жена смогла услышать благодарность, казалось бы, настолько искреннюю, какой от алчного пирата слышали немногие, а если быть совсем точным, как в математических вычислениях - такого не случалось никогда до этого самого момента.
- Хэйтем, - вдруг отрезал он, немного отстраняясь от них и одаряя совсем крошечный свёрток серьёзным взглядом, а затем с некоторой осторожностью и вовсе беря его в свои руки, - тебя будут звать Хэйтем, - обратившись к сыну и невесомо коснувшись губами виска Тессы, он вновь плотно прижал её к груди. Сегодня Эдвард может позволить себе слабость показать себя с совершенно другой стороны, и ему было абсолютно наплевать на свои уже давно устоявшиеся принципы.
В конце концов, глава семьи пусть и был суров, невнимателен и иже с этими не самыми лучшими качествами многое другое, но являлся далеко не бездушным животным, которому хотелось удовлетворять лишь свои желания и потребности.
В конце концов, он любит эту женщину.