о1. Имя
Эцио Аудиторе Да Фиренце | Ezio Auditore da Firenze
о2. Лояльность
Ассасины
о3. Краткая информация
- Эцио родился в 1459г. во Флоренции в семье Аудиторе. Ему предстояло пройти по следам отца, унаследовав профессию банкира, и когда-нибудь занять место среди сливок благородного флорентийского общества, считать деньги, великосветски хамить в лицо конкурентам, блюсти этикет на общественных мероприятиях, добираться до неплательщиков через их жён и умереть тихой, сытой смертью. Если бы так и случилось, Эцио был бы, вероятно, самым паршивым банкиром во всей Флорентийской Республике, поскольку описанное выше его не прельщало. Кроме пункта про жён, разумеется.
- К семнадцати прочно заработал репутацию бретёра и гуляки. Упрямый, как чёрт, шумный, деятельный, Эцио не лез за словом в карман и всегда был готов подкрепить сказанное делом. Негласное соперничество со старшим братом воспитало в нём стремление к превосходству, попустительство со стороны отца  - своенравие. Отсуствие удержу и искренний пыл, проявляемый в любом деле, за которое брался молодой Аудиторе – его визитная карта. Гулять – так до последнего флорина, драться – пока стоишь на ногах.
- Заговор против Джованни Аудиторе и предательство Альберти открыли Эцио глаза на новый мир, гораздо более сложный, чем тот, что был ему привычен. Здесь честное слово стоило мало, деньги были мерилом лояльности и дружбы, сделки заключались над ещё не остывшими телами. А справедливость, которой Эцио стал искать после того, как его отца и братьев вздёрнули на виселице, ходила с низко опущенной головой. Справедливость была на ножах с законом, она пряталась среди нищих, скрывалась в тени и била в спину. Эцио было нелегко смириться с тем, что нужно действовать тайно. Его горячий нрав толкал его к открытому противостоянию и огласке случившегося. К счастью, нашлись люди, вовремя схватившие его за руку.
- И взявшиеся учить его. Ошеломлённый потерей отца, Эцио представлял собой неплохой материал для будущего ассасина – хорошее физическое состояние, много гнева. И решимость, даже больше, чем нужно. Однако, на одной решимости далеко не уедешь. Эцио до этого и не подумал бы, сколько знаний можно почерпнуть у разношёрстного ворья, нелегальных дельцов всех мастей. И даже у донны Паолы. Паола не утолила всех его печалей, зато научила скрываться и выживать на городских улицах. Эцио смог отомстить за отца и братьев, забрал мать с сестрой из Флоренции и приготовился бежать из Италии.
- Пропала та птица, у которой увяз коготок. Единожды прикоснувшись к своему ассасинскому наследию, Эцио не смог отстраниться от него и в дальнейшем. Теперь справедливость гнала его от города к городу, от одной цели к другой. И если поначалу потребовалось вмешательство его дяди, Марио Аудиторе, чтобы подстегнуть Эцио к действию, то потом он не смог бы выйти из игры, даже если бы захотел. Ему открылась картина, гораздо большая, чем заговор против его отца, и он стал её частью.
- Поначалу Эцио не видел тамплиеров как единую политическую силу. Были лишь люди, желавшие зла ему, его близким или союзникам, искусные лжецы, манипуляторы, алчные до власти. Умберто Альберти, Пацци, Барбариго в Венеции, многие другие.
Кодекс ассасинов, принципы Братства и неявное противостояние сторон, простиравшееся далеко за пределы Италии, оставались для него неизвестной величиной, а то и приложением к красивой легенде, призванной вдохновлять и будоражить кровь. Тем не менее, ассасины сопровождали и направляли его с того дня, когда он надел отцовский доспех, до посвящения в орден и позднее. Посвящение наконец стёрло последнюю, уже формальную преграду между ним и орденом. Путь в орден был тяжёл и долог; больше десяти лет прошло от того дня, когда Эцио на площади наблюдал казнь своих близких, и до победы в Венеции. Эти годы научили его осмотрительности и терпению: убийца не может позволить себе быть поспешным и неосторожным, если хочет оставаться живым.
- Когда Эцио смог коснуться частицы эдема – Яблока – фрагмент легенды воплотился в жизнь. Солнечная сфера была одним из символов раздора, войны между ассасинами и тамплиерами. Яблоко любило менять хозяев, но больше всего, кажется, реликвии по нраву была тамплиерская хватка. Каждому, кто хотел от него власти и силы, Яблоко приносило их вместе с предательством и смертью в качестве платы. Своего случайного обладателя, монаха Савонароллу, оно возвело в ранг мелкого самопровозглашённого тирана Флоренции, а оттуда - на костёр. Яблоко подстегнуло безумие и порок под крышей Борджиа. Эцио следовал за ним из страны в страну, становясь свидетелем зла, творимого с его помощью. Когда были собраны все страницы Кодекса ассасинов, и пророчество об избранном, которому предстоит соединить две частицы эдема и открыть Хранилище, обрело плоть и даже географическую привязку, Эцио воспользовался Яблоком, сражаясь с Родриго Борджиа. Наверное, Аудиторе остался единственным, кого почти не затронуло влияние артефакта, если не считать полученных ран и многих лет, потраченных на гонку за ним.
- Проникнуть в Хранилище. После одержанных побед и пережитых поражений, после долгих дорог, пройденных по зову долга, это мнилось Эцио конечной точкой. Он был готов найти там, в нерукотворных катакомбах под Сикстинской капеллой, что угодно, что помогло бы ему в борьбе, начавшейся тогда же, когда зародилась цивилизация. Оружие. Некое откровение, которое заставит людей услышать его и принять сторону его союзников. Вещи, столь же могущественные, как Яблоко, но менее губительные и не несущие зла. Но в Хранилище было лишь послание кому-то, кого с ним не было. Эцио не был тем, о ком говорилось в пророчестве. Сбитый с толку и раздосадованный, ассасин покинул капеллу. Ему нужен был совет кого-то, кто был бы мудрее него, чей опыт подсказал бы ему, как трактовать услышанное, и он вернулся в Монтериджиони.
- Это был первый раз, когда Эцио дали понять, что ассасину не положено ни отдыха, ни покоя. Ввязавшись в игру, из неё уходят только вперёд ногами. Борджиа знали, что он проник в Хранилище, и знали, куда он может вернуться. Это следовало предусмотреть. Это стоило Эцио жизни дяди, самого опытного наставника, что у него когда-либо был. Ассасины потеряли крепость, много людей погибло на её стенах, отражая атаку Борджиа. По сравнению с этим доза свинца, полученная Эцио, была мелочью.
- Власть приходит тогда, когда ты к ней готов. Аудиторе никогда не стремился ни руководить, ни распоряжаться деньгами. Однако, преследуя Чезаре Борджиа в Риме, он был вынужден объединить людей под бело-красным ассасинским знаменем, позаботиться об их обучении и содержании. Сила ордена в Риме росла, и вместе с ней росла слабость Эцио: чем больше существует людей, за которых ты несёшь ответственность, тем больше есть целей, по которым ударит враг. Эцио постарался сделать из них тренированные, смертоносные и отлично вооружённые цели. Покидая Рим, он был уверен, что ассасины ещё долго не уступят там своих позиций.
- Ассасину не к лицу была бы спокойная жизнь в завоёванном городе. Увиденное в Хранилище будет смутно тревожить Эцио до конца его жизни – нечто нечеловеческое, неестественное. Потустороннее. Память об этом заставила Аудиторе искать наследие, оставленное его далёким предком. В течение византийской кампании Эцио получил доступ к воспоминаниям Альтаира ибн Ла-Ахада, но не обрёл ни ясности, ни покоя. Вместе с мудростью усталого человека в этих воспоминаниях сквозило то же, что было знакомо самому Эцио – бессилие перед неизвестным, ощущение причастности к чему-то неизмеримо большему, чем одна смертная жизнь, и неспособность до конца понять это. Почти четыре десятилетия тайного противостояния, то испытывавшего его на пределе его способностей, то дарившего короткие дни отдыха с верными друзьями; то казавшегося почти проигранным, то победоносного – Эцио отдал ордену достаточно лет жизни, чтобы провести оставшиеся в тихой гавани во Флоренции, с людьми, которых он любил.
о4. Способности | Умения
В юности Эцио получил образование, подобающее флорентийскому аристократу. Пусть он и не уделял урокам должного внимания, кое-что осталось в памяти. Грамотен. При необходимости вспомнит кое-что из трудов философов и историков своего времени. При большой нужде даже способен к стихосложению, но лучше не доводите до беды, я предупредил. Умеет играть на лютне.
Хорошо держится в седле, может водить повозку и ,как следует помолившись и с матершиной, некоторые диковинные устройства, изобретённые Леонардо.
Знает несколько оборотов по-французски, поскольку некоторые красавицы, встречавшиеся ему в прошлом, были ну очень говорливы в определённых обстоятельствах.
Физическое состояние и боевые навыки Эцио соответствуют рангу ассасина (при соответствующей временной привязке). В нём достаточно силы, задолго до вступления в орден Аудиторе с удовольствием бился на кулаках – и чаще всего выходил победителем. Эцио умеет убивать. Проще перечислить предметы, которыми он не может этого делать, чем входящее в его арсенал оружие и приёмы. Его навыки получены великим трудом, все они куплены кровью и потом. Когда возраст стал сказываться на силе и точности его ударов, Эцио был вынужден дополнительно научиться использовать разнообразные бомбы, ловушки, крюк – «кошку» и другие инструменты.
о5. Полное название части
Assassin’s Creed II
Assassin’s Creed: Brotherhood
Assassin’s Creed: Revelations
о6. Внешность

o7. Пробный пост

Vivien da Ferrara написал(а):

Эцио вербует нового ассасина, спасая его из передряги.

Римский рынок, как и многие другие, пах одуряюще: специями, маслами и травами, благовониями и немытыми телами заодно. Иногда ещё мертвечиной. Здесь часто дрались на ножах: с конкурентами, с охраной, за пришедшийся не по карману товар, за срезанный кошелёк. Зазывные голоса продавцов и надрывные ответы покупателей сливались в многонациональный пёстрый гул. Эцио рынки не любил. Слева, надсаживаясь, как проповедник на своей последней вечере, человек явно не кипрского происхождения торговал кипрские ткани. Справа пара синьор весьма массивных габаритов сцепились в жарком диспуте о том, чьи томаты лучше. Вдобавок к этому, некоторое время за ним плёлся оборванный и явно обиженный жизнью уличный менестрель, заунывно пощипывая лютню и клянча денег за паршиво зарифмованные и гнусаво пропетые строки. Человека искусства нещадно пихали и дёргали люди, от прекрасного далёкие. Правда, это только добавляло его мученическому образу жертвенности, а голосу – гнусавости. Не утерпев, Эцио, наконец, рявкнул на маэстро, срифмовав гораздо лучше, после чего побитый на собственном поле артист растворился в толпе.
Выбравшись из пёстрого толпища, Аудиторе вздохнул с облегчением и прибавил шагу. Вольпе ждал его в окрестностях Виминала. Встреча наверняка обернётся очередной гонкой. Лис любил действовать и не слишком любил объясняться. А ответные услуги, которых он требовал за информацию, иногда оказывались очень дороги в цене. Ещё Ла Вольпе не любил ждать, о чём упоминал неоднократно. Явиться к месту встречи раньше него было, можно сказать, делом чести – то есть, Эцио не собирался ещё раз наблюдать плутовскую ухмылку на его лице.
Отзвуки рыночного шума ещё слышались позади, в отдельных  возгласах можно было разобрать слова. На этом фоне сдавленный крик боли из бокового проулка можно было бы и не заметить, но слух Эцио был хорошо натренирован на такие вещи. Пока он шёл на источник, выкрик повторился ещё раз, хриплый, быстро сошедший на нет. Ассасин свернул раз, другой, пересёк небольшую мощёную площадь и затаился за низкой каменной оградой, отделявшей задний дворик старого дома от улицы.
Сложно сказать, чем эти двое не понравились солдатам: то ли украли чего, то ли просто потому, что иностранцы. Эцио видел два почти одинаковых чёрных кучерявых затылка да полусогнутые, латаные-перелатаные спины. Вооружённые войска, между тем, уже перешли от оскорбления словом к оскорблению действием. Солдат было двое, как и угнетаемых, но на фоне этих тощих оборванцев закованные в броню и обёрнутые в добротное тряпьё двое сошли бы за четверых. Один из них рявкнул «Деньги, живо», другой от души размахнулся, и снова раздался сдавленный стон. Кудрявая – это была девушка – вцепилась в своего спутника обеими руками и еле слышно запричитала с явным акцентом. Греки. Охранники ждали, пока она замолчит, источая самодовольство.
Они не имели никакого отношения к Борджиа. Сейчас у свободомыслящих римлян было принято винить Борджиа во всех бедах, что происходили на улицах, но подонков в городе хватало и без них. Просто пара солдат, наслаждавшихся мелкой властью. У Эцио, пожалуй, тоже была определённая власть над такими ублюдками. Когда один из них снова сделал замах, ассасин плавно распрямился, перемахнул через ограду и в следующее мгновение уже стоял между оборванцами. Солдаты ещё успели дёрнуться, вроде как, вспидывая пики, но опоздали. Когда месяцами изводишь босяков и слабаков, не способных дать сдачи, реакция притупляется. Ему даже не пришлось искать слабые места в их броне, у каждого было открыто горло. Теперь нужно было позаботиться об оборванцах.
Они пялились на величаво валящуюся наземь охрану. Два почти одинаковых профиля, одинаково ошалелые выпученные глаза. Эцио поспешил шагнуть назад и зажал оба рта руками, притиснув бедолаг к себе. Рынок был слишком близко, легко услышат. Любопытных в Риме было не больше и не меньше, чем в других городах, а ровно столько же - то есть, чёртова уйма.
- Не орать. Не дёргаться. – Аудиторе, отрывисто раздавая приказы, поволок своих пленников в сторону, противоположную рынку, подальше от чужих нескромных глаз. Скосив глаза на девушку, которая, похоже, была на грани, он добавил немного помягче: - И не реветь. Ясно? – Девчушка оказалась то ли смышлёная, то ли доверчивая. Сморгнув влажными глазами, она быстро и часто покивала, поводив коротким загорелым носиком по внутренней стороне ладони Эцио. Её спутник был другого мнения и решил потрепыхаться, но он был, во-первых, измождённый и тощий, в чём только душа держится, а во-вторых, его основательно помяли солдаты. Удерживать парочку не составляло особого труда. Ассасин дотолкал их до закоулка потемнее, провёл под низкой аркой и прислонил к стене дома, после чего отступил на шаг назад, разглядывая. Девушка, освободившись, сразу же воспользовалась шансом и стала всхлипывать, правда, тихо и бросая в его сторону почти что извиняющиеся взгляды.
Они, верно, были брат с сестрой. Похожие лица, у обоих - тёмные южные глаза, непослушные курчавые волосы. Их одежда выдавала в них путешественников издалёка, недостаточно богатых, чтобы носить с собой сменные тряпки. Голоса были дрожащие.
- Grazie, signor... – Начала было девушка, но внимание Эцио было обращено к её брату. В ладони у того покоился тощий кожаный мешочек с оборванными постромками тесьмы. Значит, всё-таки вор. Ладонь у юнца слабо подрагивала.
- Когда крадёшь, рука должна быть твёрдой. Если сам не уверен в том, что хочешь сделать – лучше не делай. – Эцио усмехнулся, качнув головой. Парень смотрел на него волком и пытался расправить плечи и поуверенней задрать подбородок, но выходило не очень.
- Я бы сам справился. Всё было под контролем...
- О, ну что ж. Прости, что прервал тебя на половине. Ты чертовски достоверно «справлялся», - Аудиторе заулыбался шире прежнего, созерцая насупленную и настороженную парочку. Почти дети, а упрямства хватит на пятерых. – Ты, маленькая донна, следи за ним. В следующий раз, когда у него всё будет под контролем, друзей поблизости может и не оказаться. Вы выглядите слишком чужими, чтобы красть на рынках, ребята.
Эцио развернулся и шагнул назад под арку. Эти двое на вид почти оправились, а девушка действительно выглядела смышлёной. Что-то подсказывало ему, что в следующий раз та удержит своего брата от опрометчивых поступков. В конце концов, он не нанимался в няньки всем бездомным города. И его ждал Вольпе, а времени оставалось всё меньше... Но девушка дёрнула его за рукав. Нет, даже не дёрнула, а попыталась. Ткань легко выскользнула из её пальцев, но Эцио всё равно обернулся, чтобы увидеть две пары отчаянных глаз. Мальчишка по-прежнему хорохорился, но теперь и у него был растрёпанный и потерянный вид.
- Синьор... – Девчушка начала робко, но, пока она говорила, голос у неё креп надеждой, - Вы не знаете, может, в городе есть место, ну... Для таких, как мы? Приют? Работа?
«А ты своего не упустишь, да?» - Эцио поднял бровь. – Это Рим, signora piccola. Здесь не занимаются благотворительностью. – «В принципе, то же самое я мог бы сказать про любой другой город».
- Мы обязаны Вам жизнью. Почтём за честь служить Вам, - За неё хмуро продолжил парень. – У такого синьора, как Вы, найдётся место для двух лишних слуг.
Эцио бы расхохотался, если б дело не принимало печально серьёзный оборот. «У меня. Слуги. Видимо, я всё-таки выгляжу, как подобает истинному Аудиторе Да-ла-ла-ла. То-то мать бы порадовалась». – Я не держу слуг, парень. Но ты можешь попытать счастья в этом качестве у кого-нибудь ещё. – Мальчишка упрямо помотал головой. «Только детей не хватало на мою голову...» - они с минуту стояли и смотрели друг на дружку, а потом юнец разразился речью.
Это был монолог, достойный школы риторики. Парень раскраснелся, почти кричал, обильно жестикулировал. Он пытался изложить своё житие целиком, начиная от момента, когда покинул материнское лоно, и заканчивая тяготами в Риме. Причём всё, считая отрывок про лоно, он представлял в крайне мрачных красках. Он рассказывал о том, как их обжулили дважды, один раз – на корабле, которым они плыли, и второй раз в порту. Как его сестра отбивалась от пьяных матросов и как ему сломали нос, когда он попытался заступиться. И о днях нищеты в Риме, когда они ночами бродили по рынку, пытаясь разыскать какие-нибудь объедки, но всё было сметено более шустрыми ребятами. Эцио знал жизни и похуже, но эти двое были так уверены, что находятся на дне, откуда нет выхода, что это раздражало и огорчало одновременно.
- Слушайте оба. – Аудиторе, тяжко вздохнув, снова сгрёб близнецов за грудки и дёрнул к себе. Они мгновенно замерли и сжались, кажется, даже став меньше ростом. – Я могу укрыть вас, но это будет не так, как вы себе представили. Если надеетесь на размеренную жизнь домашних служек, дрыхнущих в перерывах между натягиванием штанов на хозяина – забудьте. Сыто вам, наверное, будет. Легко – нет. Безопасно – тоже нет. У всех моих друзей есть зубы. Хотите держаться рядом – отрастите их.
По ним было видно, что они ничего не поняли, либо поняли его с точностью до наоборот, но они оба с готовностью закивали. Эцио снова не сдержал тяжкого вздоха. «Я ещё пожалею об этом, ей-богу».
о8. Связь с вами

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.